МИР СВОБОДНЫХ БЛАГ С.В.Лукин, доктор экономических наук. Минск. Беларусь

Современная экономическая теория делит блага, которыми пользуются люди на свободные и экономические. Она также констатирует, что мы живем в мире, где практически все блага являются экономическими, то есть ограниченными и, следовательно, не бесплатными. Редкими или ограниченными блага производственные и потребительские делает превышение потребности в них над их наличием. Этот разрыв и является двигателем хозяйственной деятельности людей. Экономика ограниченных благ неизбежно порождает институт частной собственности и имущественное неравенство. В позитивном плане с этими исходными теоретическими положениями трудно не согласиться.
С точки зрения православного христианского вероучения такое положение вещей является следствием грехопадения прародителей и появления тягостной стороны труда. Неутолимая потребительская жажда является одной из характерных черт поврежденной грехом человеческой природы. Поэтому в нормативном аспекте православной христианской экономии, экономика ограниченных благ есть устойчивое отклонение от нормы, своеобразная «патологическая экономика». Ее альтернативой является мир свободных благ. В книгах Священного Писания, в их традиционном расположении о таком мире идет речь в начале первой Книги, Книги Бытия и в заключительных главах Апокалипсиса, завершающего Библию.

Вторая глава Бытия повествует об условиях жизни первых людей в Эдеме: «И насадил Господь Бог рай в Едеме на востоке, и поместил там человека, которого создал. И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла.»[1] Человек в Эдеме ощущал присутствие Бога и Его заботу о нем, т.е. в избытке обладал великим духовным благом. Красота рая доставляла пищу душевную. С избытком, судя по контексту, в Эдеме было и плодов для питания телесного. Райские условия позволяли обходиться без одежды и жилища. Не существовало и самого главного ограничения – определенного времени жизни. Согласно повествованию Книги Бытия, древо жизни обладало свойством давать бессмертие тому, кто вкушает его плоды.[2] Человеку была дарована и свобода выбора: остаться в таком состоянии, проявляя послушание Богу и не нарушая Его запрет, или отказаться от него, стать смертным, т.е. перейти в мир ограниченных благ, вкусив плод дерева познания добра и зла. Совершив последнее, поддавшись на искусную рекламу коварного змия, Ева, а за нею и Адам незамедлительно почувствовали последствия. Первое из них – появление потребности в одежде. Далее последовало изгнание прародителей человечества из рая за нераскаянность в содеянном и попытки самооправдания и начало жизни людей в мире ограниченных благ.

Мир свободных благ в Апокалипсисе – это то, что ожидает праведников, претерпевших до конца и прошедших горнило мира сего, в «жизни будущего века». В XXII главе Откровения Св. Иоанн Богослов повествует о древе жизни, растущем на берегах «реки воды жизни» и приносящем плоды для питания спасенных народов.[3] Исчезнет главное ограниченное благо – время[4]. Вода и древо жизни - это имеющиеся с избытком пища и питие. По словам толкователя Апокалипсиса, протоиерея Николая Орлова: «Вода жизни будет именно тем питием, которое будет утолять жажду обитателей нового Иерусалима. Берега этой реки усажены деревом жизни, плодами которого будут питаться обитатели. Даже и листья этого дерева будут годны для употребления в пищу с пользою для организма (исцеление – в смысле дальнейшей ступени совершенства)».[5]

Согласно православному христианскому вероучению, приход Спасителя мира разделил историю человечества на ветхозаветный и новозаветный периоды. Богочеловек Иисус Христос «победил мир», в том числе и мир ограниченных благ. Искупительная Жертва, принесенная на Голгофе, стала величайшим свободным благом, путем в жизнь вечную, в мир свободных благ, для всех людей, уверовавших в Спасителя и составивших Церковь Христову. Вне Церкви сохранялся мир ограниченных благ, но жизнь самих христианских общин стала в большей или меньшей степени подобием мира благ свободных. Во многих эпизодах евангельских повествований прослеживается мысль о том, что идущий за Христом приобщается к нему уже в этом мире. В свидетельстве евангелистов о насыщении более пяти тысяч человек благо ограниченное, пять хлебов и две рыбы, становится благом свободным.[6] Все евангелисты отмечают количество оставшейся пищи, после того как все насытились. Например, у Матфея : «И ели все и насытились; и набрали оставшихся кусков двенадцать коробов полных».[7] Это означает, что еда стала в данном месте, в данное время свободным благом, ее хватило с избытком. Свидетельствуют евангелисты об оставшейся пище и при насыщении семью хлебами и небольшим количеством рыб 4000 человек: «И ели все и насытились; и набрали оставшихся кусков семь корзин полных. А евших было четыре тысячи человек, кроме женщин и детей».[8] Спаситель, согласно свидетельству св. евангелиста Иоанна, акцентирует внимание на отличии мира ограниченных благ от «жизни будущего века», приобщиться к которой Он призывал Своих учеников. В этом видится один из смыслов краткого диалога между Спасителем и св. Филиппом, предшествующего насыщению пяти тысяч: «Иисус, возведя очи и увидев, что множество народа идет к нему, говорит Филиппу: где нам купить хлебов, чтобы их накормить? Говорил же это, испытывая его, ибо Сам знал, что хотел сделать. Филипп отвечал Ему: на двести динариев не довольно будет хлеба, чтобы каждому из них досталось хотя понемногу».[9]

Отправляя апостолов на проповедь, Спаситель заповедает им, насколько это возможно с их стороны, жить по законам мира свободных благ. Для того, чтобы не иметь нужды ни в чем они должны минимизировать потребности и свое движимое имущество, и отдавать даром, даром же и полученное: «Больных исцеляйте, прокаженных очищайте, мертвых воскрешайте, бесов изгоняйте. Даром получили, даром давайте. Не берите с собою ни золота, ни серебра, ни меди в поясы свои, ни сумы на дорогу, ни двух одежд, ни обуви, ни посоха. Ибо трудящийся достоин пропитания».[10] Следуя этим заповедям, апостолы, по их собственному свидетельству, не испытывали нужды ни в чем.[11]

Образом мира свободных благ стала первохристианская апостольская община в Иерусалиме. Автор Деяний апостольских пишет, что «Не было между ними никого нуждающегося; ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам апостолов; и каждому давалось, в чем кто имел нужду».[12] Материальное изобилие достигалось благодаря самоограничению каждого члена общины (без этого нуждающийся остается нуждающимся при любом богатстве), стремлением больше отдать, чем взять, а также добровольному отказу от частной собственности: «…и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее».[13]

В христианской общине Иерусалима не все находили в себе силы отказаться от семейной собственности. Не случайно автор Деяний апостольских подробно описывает случай с Ананией и женой его Сапфирой.[14] Это было, по-видимому, одной из основных причин того, что впоследствии немонашеские христианские общины не практиковали общность имущества. В возникших позднее общежительных монастырях создавались условия, в которых легче было приблизиться к достижимому в земной жизни подобию мира свободных благ. Обет нестяжания ослаблял конкуренцию в потреблении, обет безбрачия – тяготение к семейной собственности, а обет послушания давал внешнюю поддержку самоограничению.

Здоровые иноческие общины добивались изобилия даже в скудости, следуя принципу отдать больше, чем взять. В житии преподобного Сергия Радонежского описывается яркий эпизод из ранней истории обители, будущей Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, дающий понятие об одном из важнейших принципов, на котором строилась жизнь монастыря. В начале в обители не было общежития, и каждый содержался на свои средства. Иноки часто испытывали недостаток в пище, но преподобный Сергий строго запрещал просить пропитания у мирян, принимались лишь добровольные пожертвования. Однажды у самого Сергия не осталось ни одного куска хлеба. Он обратился к старцу Даниилу, жившему в его монастыре, и предложил ему пристроить сени к келье, что давно планировал Даниил, собиравшийся пригласить для этого плотника из деревни. Даниил высказал опасения, что Сергий возьмет с него слишком большую плату, однако преподобный ответил, что ему нужно только несколько кусков старого гнилого хлеба. Старец вынес решето с кусками хлеба, но Сергий сказал, что берет плату, только выполнив работу. Целый день усердно трудился святой и к вечеру закончил работу. Только после этого он принял хлеб и, помолившись, начал вкушать его.[15] Приведенный выше, и подобные ему примеры, которые можно найти в Житии преподобного Сергия, лучше любых поучений рождали традиции обители и приближали иноков к миру свободных благ. Вскоре вокруг обители вырос посад, и прекратилась его «пустынная скудость», поскольку поселяне в изобилии приносили разные припасы. Но изобилие родилось не от количества приносимого, а от самоограничения насельников монастыря.

С первого века христианства получила распространение межобщинная взаимопомощь. Христиане более развитых экономически областей Леванта и всей империи (Антиохия, Македония, Ахайя, Рим) посылали пособие христианам, живущим в более бедных областях, прежде всего в Иудее. Примечательно, что в Деяниях святых апостолов св. евангелист Лука сообщает о сборе средств для такой помощи сразу после упоминания о том, что в Антиохи ученики впервые стали назваться христианами.[16] Апостолы не раз участвовали в доставке упомянутых пособий. Во Втором послании к Коринфянам св. апостол Павел свидетельствует о том, что Македонские христиане в оказании помощи были «доброхотны по силам и сверх сил»[17]. Желание послужить своим имуществом братьям у первых христиан было настолько сильно, что автор послания вынужден даже сдерживать добровольное межобщинное перераспределение: «Не требуется, чтобы другим было облегчение, а вам тяжесть, но чтобы была равномерность. Ныне ваш избыток в восполнение их недостатка; а после их избыток в восполнение вашего недостатка, чтобы была равномерность, как написано: «кто собрал много, не имел лишнего; и кто – мало, не имел недостатка». [18]

Христианским домохозяйствам, монашеским общинам, благочестивым семьям и церковным приходам, объединяющим людей близкого мировоззрения, легче приблизиться к образу мира свободных благ. Чем здоровее христианское домохозяйство, тем ближе оно к этому образу. Гораздо сложнее оказалось двигаться в данном направлении на макроуровне даже в христианских странах. Св. Иоанн Златоуст в IV веке после Р.Х., - веке особенно яркого пламени христианской веры, в своих проповедях неоднократно обращался к состоятельным христианам с призывом предпринять действия для уменьшения имущественного неравенства в городах Византии. Движение к миру свободных благ могло осуществляться на уровне города или страны по доброй воле богатых. На ее пробуждение и были направлены слова св. архипастыря. Во время одной из своих проповедей в Антиохии он сказал: «Я не заставляю тебя уменьшить имение, не потому, чтоб я этого не желал, но потому, что мало вижу в тебе к этому расположения. Итак, не об этом уже говорю тебе; но уделяй хотя бы из прибытков и не скрывай от них ничего. Довольно с тебя, что у тебя есть как бы источник, из которого текут денежные доходы; сделай же участниками в них нищих, и будь добрым распорядителем в данном тебе от Бога».[19] Показывая бесчеловечие и неразумие богатых, не заботящихся о бедных, св. Иоанн Златоуст подчеркивает мысль, что средства благотворящего не оскудевают, поскольку Господь усиливает имеющиеся у него источники их поступления и открывает новые. Для него как бы сокращается пространство мира ограниченных благ и расширяется пространство мира благ свободных.

Мир свободных благ, в православном христианском миропонимании, существовал в самом начале и в полной мере откроется после завершения истории человечества, когда исчезнет важнейшее ограниченное благо и «времени больше не будет». [20] Образ мира свободных благ в христианских общинах и семьях и степень его распространения в мире благ ограниченных является важным видимым проявлением внутреннего состояния христиан и их способности быть «светом мира»,«светильниками горящими и светящими».

[1] Быт. II,8-9.

[2] Быт. III,22.

[3] Откр. XXII,2.

[4] Откр. X,6, XXII,5.

[5] Толковая Библия, или комментарий на все книги Св. Писания Ветхого и Нового Завета.- Т.11.,- СПб., 1913.-С.607.

[6] Мф. XIV,13-21; Мк. VI,30-44; Лк. IX,10-17; Ин. VI,1-13.

[7] Мф. XIV,20.

[8] Мф. XV,37-38; Мк. VIII,8-9.

[9] Ин. VI,5-7.

[10] Мф. X,8-10.

[11] Лк. XXII,35.

[12] Деян. IV,34-35.

[13] Деян. IV,32.

[14] Деян. V,1-11.

[15] Житие Преподобного Сергия. Жития святых Святителя Дмитрия Ростовского. Месяц сентябрь.- М.: Синодальная типография, 1903.- С. 525-526.

[16] Деян. XI,26-30.

[17] II Кор. VIII,3.

[18] II Кор. VIII,13-15.

[19] Св. Иоанн Златоуст. Толкование на святого Матфея евангелиста // Полное собрание творений св. Иоанна Златоуста в двенадцати томах.- Т. VII, Кн.II. – М.: Святитель Иоанн Златоуст, 2001.- С.679.

[20] Откр. X,6.